6. Боевые действия 17.9 (схема 13)

Наступление 3-й германской кав. дивизии и приданных ей батальона 5-го гв. полка и 3-го егерского батальона, предпринятое с рассветом 17.9 от Вилейка на Молодечно, привело к боевым столкновениям с частями 27-го арм. корпуса. Оттеснив батальон и сотню 1-й стр. бригады, немцы овладели северным берегом, р. Уша, но дальнейшее их наступление было приостановлено подошедшими поддержками. Однако, немцы подошли к Молодечно на расстояние 3-4 км, что позволило им развернуть свою артиллерию и в течение целого дня громить станцию и местечко артиллерийским огнем. Собравшиеся к тому времени девять батальонов и пять батарей (30 орудий) 27-го корпуса пассивно сидели в Молодечно и .м. Беница вместо контрнаступления против 3-й кав. дивизии в направлении на Вилейка. В свою очередь, немцы ограничились обстрелом Молодечно и фронтальными боями с русской пехотой. Встретив сопротивление у Молодечно, немцам следовало обойти Молодечно с востока и юга, что могло для русских кончиться весьма печально. Части 27-го арм. корпуса, окруженные в Молодечно, могли к вечеру же сдаться.
Разъезды же 3-й кав. дивизии и этот день маршировали к железнодорожной линии Минск - Смоленск, наводя панический ужас в тылах армий западного фронта.
1-я кав. дивизия немцев в этот день, разогнав изрядное число обозов и тыловых учреждений 10-й армии, вышла в район Боруны, Крево, выбросил на железнодорожную линию Лида - Молодечно свои разъезды. Эта разъезда подошли к ст. Листопады и м. Войгяны (10 км западнее), потревожили в местечке командира 27-го корпуса и его штаб, но были оттеснены частями 27-го корпуса.
В этот день в зону боевых действий подошли головные части 2-й армии. 1-я отдельная кав. бригада и 13-я кав. дивизия вышли в район Богданово, Вишнев, выбросив разведку на фронт Пруды, Сморгонь, 36-й арм.
[108]
[109]
корпус вышел в район Ошмяны, где вошел в соприкосновение с частями 1-й и 4-й германской кав. дивизий{51}.
Боевым действиям этого дня на восточном фланге 10-й армии предшествовали очередные трения между высими начальниками, на что потребовалось порядочно усилий. Еще рано утром командарм 10 высказал командиру 2-го корпуса Флугу неудовольствие по поводу того, что минувшая ночь на участке его корпуса прошла спокойно, и потребовал развивать всю энергию и пользоваться каждой минутой для оттеснения противника на восток и на север и вновь подтвердил приказание "продолжать самое энергичное наступление". Обиженный этим, ген. Флуг ответил: "Возложенную на меня задачу я понимал таким образом, чтобы, развивая самые решительные действия, не доводить, однако, войска сразу до полного истощения, почему после напряженного дневного боя не требовал продолжения наступления ночью. Сейчас отдается начальникам дивизий и ген. Тюлину категорическое приказание развивать самое решительное наступление как днем, так и ночью, не останавливаясь перед какими бы то ни было потерями и напрягая силы войск, хотя бы до полного истощения..."{52}.
Если днем раньше Флуг доказал свою неграмотность в оперативно-тактическом отношении, то этим своим ответом он выказал, на наш взгляд, и прочие качества типичного русского генерала, не обращающего внимания на потери и выматывающего силы у подчиненных ему войск.
Этим переписка далеко не закончилась. Начальник штаба 10-й армии снова подтвердил Флугу требования командира, разъясняя ему, как надо выполнять задачу, беречь снаряды, но о сбережении людей, как и полагалось русскому генералу, также ничего не сказал{53}.
Пока между командиром 2-го корпуса и начальником штаба 10-й армии велась переписка, 58-я германская пех. дивизия перегруппировалась фронтом на запад, против войск, собранных под командой Флуга, и организовала упорную оборону, а на некоторых участках перешла в наступление и потеснила некоторые части 26-й пех. дивизии. Что же касается угроз ген. Флуга наступать и днем и ночью, не считаясь с потерями, то они остались только угрозой. На всей фронте от Корвели, Столбуры до Быстрицы целый день велась оживленная перестрелка войск Флуга с 58-й германской пех. дивизией{54}. Войска Флуга не наступали, На 17.9 1-й конный корпус, оставленный нами в районе Гервяты, получил от командарма 2 подтверждение прежней задачи, т. е. содействие правому флангу 10-й армии{55}, а кроме того и ответ на свое предложение, сделанное 15.9, о движении на германские тылы. Штаб 2-й армии через двое суток удосужился дать ответ командиру корпуса на запрос большой оперативной важности. Впрочем, как мы знаем, командир 1-го конного корпуса даже при наличии согласия не мог покинуть
[110]
фронта Гервяты, Ворняны, где сдерживал наступление 2-й германской пех. дивизии. Поэтому неопределенность самого ответа не имела значения. А ответ сам по себе явно неопределенным: "С Вашими соображениями командующий армией вполне согласен и приказал Вам движение на восток для ликвидации глубокого вторжения конницы противника начать тогда, когда фронт Гервяты, Ворняны будет занят частями 10-й армии". В этом же приказании дана ориентировка, что 36-й корпус 17.9 будет выбивать немцев от Ошмяны на Сморгонь, а 27-й корпус из Молодечно на Заскевичи{56}.
Орановскому этот ответ давал большой козырь, он мог позднее козырять, что его-де не допустили для разгрома германских тылов, что он и поспешил сделать, сообщив командармам 2 и 10, что "время уже упущено"{57}.
Кроме директив, от командарма 2, командир 1-го конного корпуса получил от командующего фронтом ответ на сочиненную и изрядно вымышленную реляцию о боях 15.9, талантливо написанную лично им в ночь с 15 на 16.9. Командующий фронтом телеграфировал командиру корпуса: "Благодарю полки конного корпуса за молодецкие бои 15.9 и жалую по две георгиевских медали на каждый эскадрон и батарею"{58}.
Вдохновленные наградой конные части 1-го корпуса Орановского с утра 17.9 предприняли наступление для поддержки соседа слева - войск группы Флуга, а также по обеспечению своего правого фланга со стороны Солы.
Боевые действия начала гв. казачья бригада Орлова. Рано утром Орлов написал Орановскому: "Ваше приказание атаковать только что получено. Сейчас делаю распоряжение о подготовке атаки. В случае неуспеха отойду обратно в район Трокели"{59}.
Ген. Орлов как будто не знал, что ему надо атаковать Солы. Еще дело не дошло до атаки, а он заранее собирается отходить.
Предприняв наступление на Солы, гв. казачья бригада целый день вела перестрелку с немцам, не переходя в атаку. С целью подтолкнуть наступающих командир 1-го конного корпуса приказал бригаде 8-й кав. дивизии (бригада ген. Красовского) наступать севернее Солы. В результате дневного боя гв, казачья бригада не выполнила своей задачи, и Орлов в 20 ч. 45 м. донес: "Взять Солы и Ивашковцы не мог, отхожу в Трокели"{60}. Бригада 8-й кав. дивизии переправилась через р. Ошмянка, заняла ф. Бонифацов, но далее также не продвинулась{61}. Едва Орлов и саженного роста чубатые казаки его бригады расположились в Трокели, а его донесение об отходе было передано в штаб 10-й армии, как к м. Солы подошли пять рот 100-го островского пех. полка под командой подполк. Цибульского. Усталые пехотинцы с хода
[111]
развернулись, бросились а атаку, выбили части 4-й кав. дивизии немцев и заняли м. Солы не в пример гвардейским казакам{62}.
Узнав об этом из прочитанного донесения начальника штаба 25-й пех. дивизии, комбриг Орлов, сидя в ф. Трокели, написал: "Сотни вверенной бригады около 10 час. вечера выбили противника из м. Солы, заняли его и передали 100-му островскому полку, а сами отошли на ночлег в ф. Трокели"{63}.
Вряд ли нужны какие-либо комментарии к этим документам, рисующим в столь жалком виде их авторов. Тем временем, пока в районе Солы топталась гв. казачья бригада, конные части 1-го корпуса предприняли наступление на фронте Гервяты, Корвели и местами продвинулись на 1 км, но встреченные огнем окопавшейся пехоты 2-й германской дивизии части корпуса остановились и вели сколько могли перестрелку{64}.
День 17.9 на остальном фронте 10-й армии прошел спокойно, кроме участка 3-го сибирского корпуса, части которого были потеснены несколько на юг от р. Вилия. Прочие корпуса 10-й армии отошли на новые позиции{65}.
В этот день были даны приказы об отходе и оставлении Вильна войсками 10-й армии.
На этот раз 8-й том германского архива осведомил нас о действиях 8-й армии в направлении Радунь, где 17.9 было взято в плен 1 000 русских и 4 пулемета{66}.